[suhona]

Чудесная получилась история, весенняя, полная надежды, веры в чудеса, в то, что все-все может быть хорошо, даже если поначалу вся жизнь кажется ошибкой. И я очень-очень рада, что мой рисунок стал частью этой сказки

04.05.2013 в 15:17

Пишет  Solli:

Весеннее равноденствие

код для обзоров

код для обзоров:

[L]Solli[/L] - <a href="http://nimphea-alba.diary.ru/p187778226.htm">фанфик "Весеннее равноденствие"</a>, Тор/Локи, намек на Один/Локи, Один/Лафей, R, миди, по рисунку [L]suhona[/L]

Фик с Локи-реверса, в котором я участвовала в паре с suhona <3
Вопреки всем законам логики, чести и совести, я дописала текст только сегодня.

Название: Весеннее равноденствие
Фандом: «Тор 2011»
Артер: suhona
Автор: Solli
Бета: ОТСУТСТВУЕТ. Я предупредила!))
Пейринг: Тор/Локи, намек на Один/Локи, Один/Лафей
Рейтинг: R, слэш
Размер: миди
Жанр: приключения и romance
Дисклеймер: всё принадлежит студии Marvel и богам Асгарда
Cаммари к арту: В старинных северных легендах рассказывается, что если долго смотреть на северное сияние, то начинаешь слышать звуки, а кто-то даже сходит с ума и потом только и может, что ходить да всюду искать эти сполохи. Говорят, этим людям чудится, что они слышат разговоры богов. Я и подумала, что без Локи тут явно не обошлось)))
Саммари к тексту: после коронации Тора Один и Локи отправляются в военный поход. Локи оставляет на двери своей комнаты загадочную надпись. Тор пытается расшифровать ее, и это приводит к неожиданным последствиям.
Примечание: текст является сиквелом к "Вечной мерзлоте" и написан на Локи-реверс
Статус: закончен

Надолго ли? Навек? Далече
брожу и вслушиваюсь я
в движенье звезд над нашей встречей...
И если ты - судьба моя...

Тоска, и тайна, и услада,
и словно дальняя мольба...
Еще душе скитаться надо.
Но если ты - моя судьба...
(В. Набоков)

Глава 1.

Тени сгустились и посинели, небо на горизонте тлело красным, обещая скорую перемену погоды. Привлеченный голосами, Локи заглянул на конюшню и увидел рядом с главным королевским конюхом фигуру Одина в дорожном плаще. Обернувшись на скрип ворот, Один поманил сына к себе.
- Я собираюсь предпринять небольшое путешествие, - сказал он. - Хочешь поехать со мной?
- Конечно! - воскликнул Локи, не скрывая радости. - Куда ты собираешься?
- На небольшую вылазку... Стало быть, на рассвете, - он кивнул конюху и направился к выходу, увлекая Локи за собой: - Пойдем, расскажу всё, что тебе следует знать.
Они прошли в покои Одина и сели у камина. Слуга принес и поставил перед ними кубки с глоггом и бесшумно удалился. Дождавшись, когда их оставят одних, Один поднял кубок и задумчиво отхлебнул терпкого напитка, еще дымящегося.
- Я задумал поход, - сказал он, оборачиваясь к Локи, который сидел неподвижно и пристально смотрел на отца. - Теперь, когда Тор стал королем, я могу спокойно отлучаться из Асгарда... а заодно раздам кое-какие старые долги.
Локи кивнул, но взгляд его оставался озадаченным.
- Куда мы поедем?
- В Етунхейм, - ответил Один прямо.
- Что-нибудь случилось?
- Ничего. На первый взгляд. После той небольшой заварушки, которую вы с Тором устроили там, король Бюлейст лишь однажды присылал к нам послов.
- Чего он хотел?
- Ничего. Только гарантий, что асы не станут вторгаться на их территорию.
- И ты дал ему их?
- Разумеется.
- Думаешь, он поверил?
- Думаю, нет. Поэтому выступаем втайне. Даже в Асгарде никто не должен знать, куда мы отправились.
Локи быстро кивнул, показывая, что такой подход к делу кажется предпочтительным и ему.
- Какова вероятность военных столкновений? - спросил он, поднимаясь.
На лице Одина плясали отсветы пламени.
- Я не знаю, что нас ждет там, - признался он со вздохом. - Поэтому возьми всё оружие, какое имеешь. Мы сделаем все возможное, чтобы избежать стычек, но я не стал бы особо обольщаться. Думаю, кровопролитие неизбежно.

***
Тор нашел Локи за заточкой кинжалов. Вид у того был отстраненный, и, похоже, он не притворялся: Тору потребовалось подойти совсем близко, чтобы брат заметил его. При виде Тора он вздрогнул и выронил оружие, крестообразный нож со звоном упал на пол. Тор нагнулся и поднял его, подавая брату.
Локи взял кинжал, но тотчас отложил его и, оставив свое занятие, вышел на террасу.
Тор последовал за ним, и оба в молчании опустились на широкую каменную скамью.
- Слышал, ты уезжаешь вместе с отцом, - сказал Тор.
Локи утвердительно склонил голову.
- Он рассказал тебе о цели похода? - продолжал Тор, вздохнув. Ему не нравилось, когда Локи был в таком настроении, что каждое слово нужно тянуть из него клещами. После коронации прошло уже несколько недель, и все это время они не виделись, поэтому Тор ожидал более теплого приема от младшего брата, и, похоже, напрасно.
- Он держит цели в тайне, - отозвался Локи неохотно. - Но это может быть как-то связано с нашим недавним походом.
Он наконец посмотрел Тору в глаза - от их столкнувшихся взглядов в воздухе словно вспыхнула искра. Оба одновременно подумали об одном и том же - не о вероятности новой войны, не о легендарных етунских сокровищах - нет, сейчас в их мыслях не было ничего, кроме друг друга.
- Локи, - сказал Тор тихо. - Ты собирался уехать, даже не простившись со мной? Я ведь ждал тебя... С тех пор, как...
- У тебя теперь много забот, - перебил Локи, криво улыбаясь. - Король всем нужен, и кто я такой, чтобы без особых причин беспокоить тебя?
- Ты мой советник, - напомнил Тор, и Локи покачал головой:
- Тебе не нужен советник.
- Ты мой брат, - сделал еще одну попытку Тор, но Локи только фыркнул.
- Ты знаешь, что это не так.
Исчерпав слова, от которых все равно не было толку, Тор подвинулся ближе к Локи и накрыл его руку своей широкой ладонью. Локи заметно напрягся, но не отодвинулся. Тор успокаивающе сжал его пальцы, давая понять, что не позволит себе ничего сверх этого: ведь сюда в любой момент мог зайти кто-то из слуг или стражи.
Несколько мгновений они просто сидели так - невозможность сделать что-то более определенное мучила и распаляла обоих.
- Отец ждет от тебя мудрых поступков. Это... было бы глупо, - пробормотал наконец Локи и поспешно поднялся.
Тор тоже встал, оставив попытки приблизиться к брату.
- Я скучаю по тебе, - сказал он мягко. - Наша любовь не имеет никакого отношения ни к Асгарду, ни к Одину, ни к королевскому венцу. Она касается только нас двоих.
- Но у тебя есть долг перед Асгардом и Одином, - возразил Локи хмуро. - А у меня есть долг перед тобой. Я поклялся служить тебе, помогать словом и делом, поклялся умереть за тебя, если понадобится... Видишь, у нашей любви здесь нет никакого будущего: твоя - неуместна, моя - преступна. Однажды я уже допустил ошибку, и не хочу снова всё разрушить.
- Ты считаешь ошибкой то, что мы друг к другу испытываем? - воскликнул Тор. - Но как же? Ведь сердце не лжет.
Локи зашипел от досады, как бывало всегда, если Тор неверно понимал его.
- Я вовсе не об этом говорил... - начал он, но на террасе появилась стража, и Локи поспешно отступил в тень деревьев.
- Доброй ночи, - донеслось до слуха Тора едва слышно, сквозь шелест ветра в листьях.

***
На рассвете Тор смотрел, как факелы отражаются на узорной поверхности щитов - отряд Одина выступал в поход. Локи отсюда было не рассмотреть, но Тор знал, что брат едет во главе войска, по правую руку от отца. Тщетно всматриваясь в темноту, он простоял на стене до тех пор, пока дорога не опустела, и только пыль клубилась над равниной в первых лучах поднявшегося из-за горизонта солнца.
Отчаяние разрывало его душу.
Оставшись в одиночестве, он пошел в комнату Локи. Здесь были заметны едва различимые следы поспешных сборов - плащ, небрежно брошенный в кресло, непогашенный камин, смятое покрывало... Тор опустился на постель брата и спрятал лицо в подушках, втягивая воздух. Постель хранила запах Локи - едва уловимый аромат трав, которыми пахли его волосы. Тор дышал хрипло и тяжело, на грудь давило, как будто кто-то положил туда большой камень.
Он пролежал здесь так долго, что потерял счет времени. Когда он поднял голову, по полу уже расплескались солнечные брызги, говорившие о том, что минул полдень. Тор поднялся, пошатываясь, словно в горячке, и направился к балконной двери - ему захотелось глотнуть воздуха, потому что тяжесть в груди по-прежнему не растворилась. Он сделал несколько шагов и потрясенно замер - дверь, несмотря на жар камина в комнате и летнее солнце снаружи, по-прежнему покрывали узоры инея, те самые, что Тор увидел здесь в день, когда они с Локи вернулись из Етунхейма. Изумленный, он провел ладонью по поверхности - кожу защипало ледяными иголочками, но узор остался невредим.
Рассудив, что самостоятельно разгадать смысл этого странного явления он не способен, Тор немедленно направился за советом к мудрейшему из асов - к Хеймдалю.

***
- Снежные руны? - повторил Тор изумленно, когда Хеймдаль с минуту поразглядывал дверь и отошел в сторону. - Никогда о таких не слышал.
- Это язык Бергельмира, - объяснил Хеймдаль неторопливо, сложив руки на груди. За его каменной невозмутимостью Тор уловил огонек любопытства. - Он сам изобрел эти знаки, они созданы на основе магии и очень долговечны. Это язык королей Етунхейма. Очевидно, твой... брат откуда-то знает его, - закончил Страж Ворот с плохо скрываемым отвращением: он люто ненавидел Локи, и это чувство было взаимным, но из уважения к Тору и Одину он старался не демонстрировать свое отношение к принцу слишком уж явно.
- Так ты не можешь прочесть их? - на всякий случай уточнил Тор.
- Нет! - воскликнул Хеймдаль оскорбленно, как будто бы его обвинили в связях с етунами. - Но знаю, кто может.
- Ты о Бюлейсте? Он не станет мне помогать, - заверил Тор. - К тому же, я не уверен, что хотел бы предать широкой огласке содержание этих надписей.
- Понимаю, - кивнул Хеймдаль, оглядываясь. Тор сразу догадался, о чем тот думает: снова подозревает Локи в измене. Сам Тор ничего такого не имел в виду, но уточнять свою позицию не стал.
- Тебе нужен знаток, живущий вдали от политики и не поддерживающий контактов с миром, неосведомленный о том, каковы сейчас отношения между Асгардом и Етунхеймом, и достаточно мудрый, чтобы разобрать эти, с позволения сказать, каракули, - продолжал Хеймдаль важно.
- Но это невероятно, - вздохнул Тор, однако Хеймдаль самодовольно улыбнулся уголком губ.
- Кто сказал "невероятно"? Я знаю такого мудреца, мой король. Он живет вдали от етунских поселений, в одиночестве, его пещера скрыта среди скал, и я укажу тебе тропу туда. Однако сразу должен предупредить тебя - он ни за какие богатства мира не поедет с тобой в Асгард, чтобы взглянуть на твои руны. Можешь даже не тратить свое время на уговоры.
- Это мне и не понадобится, - подумав, ответил Тор. - Если он допустит меня к себе и согласится помочь, большего я и не попрошу.
С этими словами он подошел к балконной двери и, почти без усилия сняв ее с петель, взвалил на плечо.
- Я сам привезу руны к нему, - сказал он, поудобнее перехватывая громоздкую тяжелую створку. - Показывай дорогу.
Поэтому вышло так, что уже на следующий день Тор отправился в Етунхейм той же дорогой, которой недавно уехал Локи - отправился не столько потому, что видел большую необходимость разгадать смысл инеистых узоров, сколько потому, что сердце его отчаянно рвалось вслед за братом, и он рад был использовать любой предлог, чтобы покинуть дворец и хотя бы на время снять со своей головы корону, которую он прежде так желал и которая теперь так тяготила его.


Глава 2.

Дорога проходила вдали от етунских поселений и петляла глубоко в горах, поэтому в первые несколько дней пути никто особо не таился. Воины, засидевшиеся в Асгарде и заскучавшие, теперь пребывали в приподнятом настроении, даже несмотря на пронизывающий ветер и слишком краткие стоянки. И в пути и на привале над ледяными отрогами звучали походные песни. Только Локи не участвовал во всеобщем веселье - хмурое выражение не сходило с его лица.
- То, что здесь происходит, мне не нравится, - сообщил он, явившись вечером очередного дня в шатер Одина. - Нужно послать небольшой отряд в разведку.
- Мы и есть разведывательный отряд, - возразил Один, но Локи продолжал настаивать на своем.
- Я знаю тропу в горах. Совсем узкую, едва заметную. Дай мне с десяток воинов, и я принесу тебе новости к завтрашнему утру, - предложил он, но Один, подумав, покачал головой:
- Мы все нуждаемся в отдыхе, и ты сам - в первую очередь. Ты выглядишь нездоровым. Ступай, отдохни, и наутро мы еще раз все обсудим.
- Ты не доверяешь мне? - спросил Локи, помедлив на пороге.
- Не в этом дело, - ответил Один со вздохом, поднимаясь и подходя ближе. - Я вижу, что тебя что-то тревожит, - продолжил он, понизив голос. - И ты торопишься убежать от своей тревоги, как если бы она жила в Асгарде, или здесь, в Етунхейме... Но это не так. Она в тебе самом, - он положил ладонь на грудь сына, где неровно и гулко колотилось сердце. - Я не стану рисковать тобой без нужды. Иди к себе и возвращайся утром.
Локи не смог ничего возразить в ответ на этот завуалированный просьбой приказ, и, поклонившись, поплелся к своему шатру.
Чувствовал он себя и правда неважно - его раздражали дурные сны, раздражала скрытая враждебность и недоверие со стороны воинов Одина, полагавших, что принц по-прежнему вынашивает планы захвата трона в Асгарде, беспокоили странные взгляды, которые останавливал на нем сам Один, но хуже всего мучили воспоминания о последнем разговоре с братом. Чувствуя себя не хозяином своему сердцу, Локи сам не знал, чего он хотел бы от Тора - чтобы тот совсем оставил его в покое, или чтобы осуществил наконец что-то решительное, не на словах, а на деле.
Лежа под шкурами в своей палатке и слушая завывания ветра, доносящиеся снаружи, он вспоминал руки Тора, обнимавшие его, вспоминал его согревающее дыхание на своем лице и вкус его поцелуев. Он хотел бы вычеркнуть те дни из памяти, потому что сейчас невозможность вернуться к прошлому мучила его так сильно, словно в его теле была открытая рана или оголенный нерв.
Уснул он лишь под утро, и вскоре уже был разбужен звуком рожка, созывавшего на совет к Одину.

***
В шатре у Всеотца к моменту появления там Локи все уже были в сборе. Локи поймал на себе несколько недовольно-снисходительных взглядов, которые вероятно следовало читать как: "Ему-то любое промедление сойдет с рук", и сел на оставшееся свободным место возле входа, напротив Одина.
- Ты вовремя, Локи, - сразу обратился к сыну Один. - Изложи совету то, о чем мы с тобой говорили вчера.
Локи торжествующе посмотрел на собравшихся.
- Я предлагаю разделиться в Северном ущелье на два отряда, - заговорил он. - Насколько мне известно, именно из этих гор к нам доходили тревожные знаки, и потому не стоит появляться всем сразу. Мне известна потайная тропа через перевал...
- Зачем карабкаться в горы? - перебил, вскакивая, Видар. - Почему не послать на разведку птиц?
- Птицы слишком заметны, - не удостоив его взглядом, холодно ответил Локи. - Увидев их, етуны сразу же поймут, что асы нарушили обязательство. Напоминаю, у нас тайная вылазка.
- Локи прав. Сядь, Видар, - приказал Один.
В палатке поднялся ропот, но Локи пока не мог праздновать свою маленькую победу - ведь Один не сказал еще своего последнего слова о том, кого назначит командовать вторым отрядом.
Пока Один молчал, выжидая, чтобы установилась тишина, Локи сидел как на иголках. Он понимал, что у Одина нет особых причин доверять ему командование разведкой, как понимал и то, что любой, кому Всеотец сейчас поручит вести отряд, сможет после смотреть на Локи свысока. Для того, чтобы заслужить уважение среди воинов, он должен был сам получить это задание - и блестяще справиться с ним.
От волнения он не слышал ни слова из того, о чем спорила дружина Одина, а если бы слышал, был бы очень удивлен тем, что многие нашли его слова разумными и встали на его точку зрения. Не видел он и того, как Один с улыбкой смотрит на его побледневшее от волнения лицо - Всеотец читал сейчас все страдания своего сына словно раскрытую книгу.
- Ну, довольно, - произнес он наконец. - Я выслушал вас всех и согласен с необходимостью разделиться. Первый отряд я поведу основной дорогой, мы будем в ущелье уже к вечеру, а через два дня пройдем его насквозь и там встретимся со вторым отрядом, который поведет мой сын Локи. Это всё. Седлайте коней.
Воины один за другим покинули шатер, Локи поднялся последним. Он был все еще ошеломлен, потому что так и не верил до последнего мгновения, что Один доверит ему командование. Чувство благодарности переполняло его душу, ему хотелось броситься перед Одином на колени и целовать его руки, но он только сказал:
- Обещаю, что не подведу тебя, отец.
- Я знаю, - сказал Один твердо, словно Локи никогда прежде не давал ему поводов для сомнений - так, как говорил бы с Тором. - И все же... береги себя.
Локи на миг показалось, что Один хочет обнять его, но тот лишь махнул рукой, и Локи, откланявшись, вышел вслед за остальными.

***
Поначалу дорога, по которой ехал Тор, была утоптана следами копыт - и ему даже казалось, что он различает в их беспорядочном узоре следы скакуна Локи. Но скоро его путь резко свернул к югу, и он оказался на заметенном снегом, давно не хоженном тракте. Передвигаться стало значительно труднее, теперь его конь то и дело проваливался в снег, так что Тору пришлось спешиться и пойти впереди, ведя его под уздцы. Достигнув подножия гор, он вынужден был оставить коня и карабкаться вверх в одиночестве, таща на спине тяжелую доску с рунами. Подниматься на Мьельнире он не рискнул, поскольку площадка, ведущая в пещеру, была, по словам Хеймдаля, невелика, и он опасался пропустить ее.
На высоте ветер стал сильнее, он забирался под меховой плащ, а лед жалил пальцы даже через рукавицы. Подъем был почти отвесным, и Тор несколько раз едва не сорвался вниз, но ни на мгновение не усомнился в правильности своего похода. Сейчас всё, что было связано с Локи, имело для него большее значение, чем долг перед отцом и Асгардом.
Одолев уже добрую половину горы, Тор решил передохнуть и забрался под весьма кстати подвернувшийся навес, закрывавший от ветра. Достав из мешка флягу, он сделал два больших глотка, дождался, когда по крови потечет тепло, и наконец осмотрелся по сторонам. Площадка немного уходила вглубь горы, образуя подобие террасы, свод ее был обточен так гладко, что сразу вызывал подозрения в рукотворности.
Вероятнее всего, он был близок к своей цели, оставалось только найти вход. Тор не знал точно, принято ли у етунов укрывать свои жилища от случайных визитеров, возможно, что жилище мудреца охранялось какими-нибудь чарами, которые можно было снять при помощи слова-ключа... Кажется, Хеймдаль говорил что-то такое, когда давным-давно рассказывал им с Локи о шаманах Етунхейма...
Пока Тор думал, ледяные глыбы, образующие скальную породу, медленно раздвинулись в стороны, открывая взгляду небольшую пещеру. На входе ее, точно мошкара, беспорядочно кружились снежинки, и от этого движения так рябило в глазах, что Тор пропустил момент, как из их мельтешащей массы вынырнула фигура етуна. Для мудреца он казался чересчур молодым и статным, и слишком живым для того, кто, по сведениям Тора, был уже несколько месяцев мёртв.
- Лафей! - только и мог воскликнуть он.
Бывший король турсов посмотрел на него, как на назойливую муху.
- Что тебе нужно, сын Одина? - спросил он без капли почтения. Тор собирался было разгневаться, но вспомнил слова Хеймдаля о том, что етунский мудрец живет отшельником и не получает новостей из мира, выходит, о коронации Тора он тоже мог не знать.
- Я пришел к тебе за помощью, - ответил Тор, стараясь, чтобы его речь прозвучала учтиво. - Прости, что нарушил твое уединение, но в моем деле лишь ты один сможешь помочь. Взамен я щедро награжу тебя.
Лафей смерил его тяжелым неподвижным взглядом.
- Любопытно. Что же такое может безвестный етун, чего не смог бы король Асгарда? - поинтересовался он холодно.
Тор с досадой цокнул языком - отшельник оказался далеко не столь неосведомлен, как полагал Хеймдаль. Решив, что о етунском коварстве он подумает позже, Тор подтащил поближе к Лафею дверную створку и опустил ее на снег.
- Тебе знаком этот узор?
Лафей перевел все тот же немигающий взгляд с молодого короля на его ношу.
Воцарилась тишина, даже ветер улегся, и Тор слышал только собственное дыхание.
- Это руны Бергельмира, - наконец произнес Лафей, поднимая голову. - Где ты их взял?
- Ты уже знаешь ответ, - возразил Тор.
Лафей хмыкнул.
- Дворец Одина? Я непричастен к этим надписям. Я дал клятву на Сером камне, что больше никогда не нарушу границ Асгарда.
- Я и не думал обвинять тебя, - ответил Тор. - Мне нужно разобрать, что там написано. Страж Ворот указал мне путь к тебе, потому что ты единственный, кто знает этот язык. Ты сможешь прочесть их?
Лафей снова бросил взгляд на створку. На мгновение в его глазах как будто зажглось какое-то чувство, и в его осанке промелькнуло былое величие правителя. Но все исчезло так же быстро, как проявилось.
- Нет, я не могу их прочесть даже в обмен на заманчивое обещание щедрых даров, - произнес Лафей. - По вине одного недомерка я потерял свою магию. Сейчас я не сильнее новорожденного младенца. Это, впрочем, не значит, что я не смогу придавить тебя ледышкой, если ты попытаешься размахивать тут своим Молотом, - добавил он елейным голоском, от которого у Тора волосы встали дыбом.
- Я не воевать пришел, а сотрудничать, - заверил Тор. - Я знаю, что угрозами ничего не добьюсь. Но ведь ты не мог лишиться магии насовсем, - добавил он.
- Есть способ восстановить ее, но он не столь быстр, как тебе хотелось бы, - Лафей глумливо усмехнулся тому, как Тор, сам того не замечая, невольно притопывает ногой от нетерпения.
- Если способ есть - найдется и время, - сказал Тор. - Могу я что-то сделать для этого?
- Пожалуй, - поразмыслив, кивнул Лафей. - Следуй за мной.
И он снова нырнул под завесу снежинок. Тор со вздохом взвалил на плечо тяжелую створку и последовал за ним. Возможно, это был один из самых глупых поступков в его жизни, ведь в темноте ледяных подземелий Тор был совершенно слеп, а Лафей, напротив, чувствовал себя как рыба в воде, - но желание разгадать загадку пересиливало все доводы разума.

***
Жерло пещеры уходило далеко вглубь горы, однако, вопреки опасениям Тора, здесь не было темно - под потолком, невидимые глазу, помещались факела, правда свет их был мертвенный, синий, а не привычный теплый, оранжевый, какой дает настоящий огонь. Тор рассудил, что здесь не обошлось без етунской магии. Значит, Лафей далеко не так слаб, как хочет уверить.
Фигура етуна маячила впереди и, поудобнее перехватив дверную створку, Тор прибавил шаг.
Из коридора он попал в круглую комнату, напомнившую ему ту пещеру, в которой в етунском обличии жил Локи - из основного помещения в стенах открывались глубокие ниши. В самом центре располагался небольшой постамент, такой же круглый, как и сама комната.
Приблизившись, Тор убедился, что постамент полый изнутри.
- Это колодец, - пояснил Лафей, когда Тор, перегнувшись через борт, заглянул в черноту. Он устроился на борту и сделал жест гостю поступить так же. - У етунов есть обычай, - продолжал он, когда Тор наконец уселся. - Если случилась какая-то беда, нужно построить глубокий колодец, проговорить в него все свои чаяния и затем наполнять его водой, до тех пор, пока она не подойдет к самой верхней кромке. Чем больше сил ты вложишь, тем сильнее будет отдача. Этот - очень глубок. Воду я беру из озера у подножия горы. У тебя есть два пути. Можешь оставить мне свою дощечку и явиться... скажем, через двенадцать полных оборотов луны... А можешь остаться здесь и помочь мне наполнить мой колодец. Вдвоем мы управимся быстрее. Не успеет еще Остара зажечь свои костры, как у меня уже вновь будут мои силы, а у тебя - расшифровка твоих надписей. Ну так как?
- Остара? - переспросил Тор. - Ты хочешь, чтобы я остался здесь на всю осень и зиму?
- Упаси Имир! - воскликнул Лафей. - Ни один уважающий себя етун не хотел бы твоей компании, сын Одина. Ты заносчив, груб, и в тебе нет ни крупицы истинной магии. Но я согласен терпеть твое соседство, если ты дашь мне слово вести себя тихо и чтить традиции моего народа.
Тор невольно положил руку на рукоять Мьельнира и открыл было рот, но взгляд его упал на привезенную из Асгарда дверную створку. Узоры на ней поблескивали синими огоньками в неярком свете пещеры. Со вздохом Тор снял руку с Мьельнира и кивнул.
- Я дам тебе слово исполнять все твои указания, Лафей, - произнес он.
Етун, казалось, был удивлен таким поворотом событий, но, судя по довольному хмыканью, перспектива соседства с королем асов удручала его на деле далеко не так сильно, как на словах.
- Тогда располагайся и чувствуй себя как дома, - ответил Лафей, кивнув на одну из ниш. - В день весеннего равноденствия кинем в землю семена наших надежд.
- Скорее, в снег, а не в землю, - уныло поправил Тор.
- Снег может быть не менее плодородным, - сказал Лафей с загадочным видом и удалился, предоставив Тора мрачным раздумьям.


Глава 3.

Дни Тора в Етунхейме тянулись медленно и безрадостно. В темноте, которая никогда не рассеивалась до конца, они таскали по узкой покатой тропинке от подножия горы вверх воду из озера и наполняли ею колодец, казавшийся поистине бездонным - каждый раз, опорожнив свое ведро, Тор долго прислушивался, чтобы уловить отдаленный, едва слышный, плеск.
Идея разгадать загадку снежных рун уже не казалась ему такой хорошей, как прежде.
С Лафеем они за минувшие дни не обменялись почти ни словом - по вечерам, после скудного ужина, приготовленного из етунских запасов, Тор едва добирался до постели и засыпал быстрее, чем голова касалась подушки.
Даже его божественной выносливости оказалось недостаточно - видимо, смысл магического контракта заключался как раз в том, чтобы угробить как можно больше сил на глупое и бессмысленное занятие. Иногда, карабкаясь в гору, Тор вспоминал Асгард и вверенных ему отцом подданных, и подумывал прервать негласный договор, заключенный с Лафеем, но всякий раз гордость не давала ему признать свое поражение. Тем более, что стоило Тору хоть намеком выразить свое негодование, как Лафей принимал самый невозмутимый вид и говорил: "Но ведь ты волен уйти хоть сейчас - я тебя здесь не держу". Это рождало в Торе дух противоречия, уже не раз помогавший ему преодолевать все трудности.
Он потерял счет дням и ночам и надеялся лишь, что его присутствие сейчас не особенно требуется в Асгарде и что Хеймдаль делает достаточно для безопасности города богов. О том, что скажет отец, обнаружив его отсутствие, и что подумает обо всем этом Локи, Тор старался не думать.
В Етунхейме было очень тихо - эта пугающая тишина запомнилась ему еще с прошлого раза. В Асгарде он привык слышать за окнами хоть какие-то звуки - шаги караульных, звон мечей на тренировочном корте, конское ржание - здесь же воздух, казалось, можно было резать ножом, и только ветер иногда метался и стонал в коридорах, коими гора была изрезана вдоль и поперек.
А однажды до слуха Тора долетел тревожный гул рогов, ему вторил грохот, будто надвигалась гроза. В морозном воздухе звуки слышны далеко - что-то происходило за много миль отсюда. Но когда Тор спросил Лафея, что там могло случиться, тот непроницаемо ответил, что дела мирские его больше не касаются.
После того, как загадочная гроза отгремела, снова воцарилась тишина.
По утрам Лафей поднимался раньше Тора и начинал возню на своей кухне, разжигая огонь в очаге. К удивлению Тора, он любил огонь, ничуть не меньше, чем Локи, так мастерски управлявшийся с пламенем с самого детства.
В один из бесконечных, похожих друг на друга дней, Тор проснулся и не услышал даже этого привычного утреннего шума. Изумленный и озадаченный, он отправился на поиски хозяина пещеры и обнаружил того развалившимся на постели в самой праздной позе, которую только можно было себе представить. Бывший король Етунхейма уже не спал и щурился, как кот, - при виде Тора он лениво потянулся.
- Сегодня шабат, - сообщил он. - Что по-етунски означает "выходной день". Но ты трудись, если хочешь. Труд, как и война, полезен для мужчины - он разгоняет кровь. А дух Бергельмира простит тебе твою дерзость, ведь ты не местный.
- Я обещал тебе чтить традиции твоего народа, - возразил Тор, подстраиваясь под его тон - на самом деле ни за какие коврижки он не стал бы таскать воду в одиночку, как раб, в то время как Лафей будет смотреть на его усилия и насмехаться. - Поэтому сегодня я тоже не стану работать, хотя это и замедлит мое возвращение домой.
- Ну, разумеется, - насмешливо согласился Лафей.
Тор проглотил эту дерзость и взялся за приготовление завтрака. Мяса осталось совсем немного, трав и того меньше.
- Надо будет сходить на охоту, - сказал он вслух, и Лафей, как ни странно, с ним согласился:
- Устроим вылазку нынче после полудня.
- После полудня... Как ты определишь, что уже полдень? Здесь же вечно тьма, хоть глаз выколи!
- К полудню факела прогорят, - объяснил Лафей и, закинув руки за голову, наблюдал из-под прикрытых век за тем, как Тор возится на кухне.
- На что тебе эти инеистые руны? - спросил он неожиданно. - Любовная записка, я полагаю?
- С чего ты взял? - ответил Тор, не оборачиваясь, чтобы не выдать внезапно нахлынувшего смущения. Проницательность старого пройдохи напомнила ему о необходимости оставаться все время настороже: ведь он, несмотря на то, что пока всё шло достаточно гладко, был в стане врага.
- Простой вывод, - протянул Лафей, даже не стараясь замаскировать ехидство. - Ты пошел бы к Бюлейсту, не будь послание личным. Но ты искал толкователя, не связанного с королевским двором. Записку оставили в Асгарде, но ты не сказал о ней Одину и взял со Стража Ворот клятву никому не сообщать о месте твоего пребывания. Стало быть, ты не хочешь, чтобы Один узнал о надписях. Если бы дело касалось безопасности Асгарда, ты бы примчался как завоеватель, размахивая своим Молотом. Но ты вел себя учтиво. Ты живешь здесь не первый день, выполняешь тяжелую работу, забыв свой сан, и не жалуешься, значит, это для тебя важнее амбиций, из чего следует, что послание личное и любовное. Так кто его автор? - уточнил Лафей, закончив блистать своей дедукцией.
Тор вздохнул. Ему не по душе был весь этот разговор, и он не слишком верил Лафею, но особого выбора у него не было - либо начать доверять друг другу, либо разойтись в разные стороны и оставить начатое дело незавершенным.
- Локи, - помолчав, ответил он етуну. - Твой старший сын.
Лицо Лафея исказилось. Показное равнодушие с него как ветром сдуло.
- Моего старшего сына зовут Бюлейстом, и тебе это известно, - прошипел он. - Сына Локи у меня нет.
- Но он владеет снежными рунами. Языком королей, - возразил Тор спокойно.
Ледяной великан с видимым усилием подавил свои чувства.
- "Владеет" - это громко сказано, - буркнул он, снова надевая личину деланного равнодушия. - Скорее всего, усвоил его бессознательно, он ведь от рождения был сильным магом, - и бессознательно изъясняется на нем.
- Погоди-ка... - воскликнул Тор, отложив в сторону прутик, на котором поджаривал куски мяса. - Выходит, Локи сам не знает, что именно он написал?
- Едва ли, - подтвердил Лафей. - Так что, возможно, ты рассчитываешь на большее, чем найдешь на самом деле.
Тор постоял в раздумьях и вернулся к жарке мяса.
- Я все равно не отступлюсь, - зачем-то сообщил он Лафею. - Если Локи хотел сказать мне что-то, я должен узнать, что у него на сердце.
- Для чего? - спросил Лафей дотошно.
Впервые за время их знакомства Тор уловил в его голосе настоящую заинтересованность, а не простое любопытство. Он не был совершенно уверен, что нужно пускаться в откровенности, с другой стороны, Лафей по многим причинам имел право знать правду.
"В конце концов, он отец Локи", - напомнил себе Тор и сказал прямо:
- Я люблю его. Он для меня дороже всего на свете, во всех девяти мирах... И мне кажется, он тоже любит меня. Поэтому я должен решить, что мне делать дальше... Что нам обоим делать. Потому что он считает, что мой долг всегда будет стоять между нами.
- В этом он прав, - заметил Лафей, переменяя позу. Теперь он уже не выглядел расслабленным, напротив, разговор словно причинял ему физическое неудобство, и он прикладывал усилия, чтобы продолжать говорить. - Любовь... Все это - опасная чушь. Для короля долг всегда стоит выше его чувств. Король должен отказаться ото всех эмоций. Иначе они погубят и его, и весь его народ.
- О чем ты говоришь? - спросил Тор. Он уже понял, что этот разговор - возможно первый и последний, когда они, два давних врага, открывают друг другу душу.
- Я был немногим моложе тебя, когда мне довелось участвовать в одном обряде, - начал Лафей неохотно. Казалось, он с трудом подбирал слова. - Ты уже знаешь, что Етунхейм вечно погружен в темноту - но так было не всегда. Эта тьма - результат проклятия, павшего на народ Бергельмира. Лишь раз в поколение король турсов получает шанс очистить свои земли от проклятия. Для этого на растущей Луне он должен подняться на Храмовую гору и принести в жертву своего первенца.
- Что? - изумился Тор и едва не уронил мясо в огонь. - Как тебя понимать?
- Так, как услышал, - отозвался Лафей угрюмо. - Когда Луна примет жертву, она допустит на небо Солнце, и над Етунхеймом снова засияет свет... Я никогда не видел его здесь. Я родился и вырос во мраке. Но Один, твой отец, показал мне когда-то другие миры, и поселил в мою душу тоску по Солнцу. Я так желал его, что решил, будто готов к жертве. И я принес бы ее. Но Один вмешался и все разрушил. Он забрал моего ребенка в Асгард, и жертва была напрасна. Теперь уже Бюлейсту придется отдать Луне своего первенца - таков его королевский долг. Иначе Етунхейм по-прежнему будет лежать в темноте. Мой отец когда-то пощадил меня, я решил, что окажусь сильнее... Но я ошибся. Я позволил Одину вмешаться в ритуал и забрать моего ребенка... Я и по сей день презираю себя за эту слабость. Но, - добавил он с задумчивостью, будто забыв о присутствии Тора, - и по сей день я благодарен Одину за то, что он не позволил мне довести дело до конца и забрал моего сына. Каким бы посмешищем тот ни вырос, несмотря на весь изначальный потенциал.
- Локи - очень талантливый маг, - возразил Тор, просто чтобы не молчать - ему требовалось время, чтобы осмыслить услышанное, но сначала - время, чтобы просто сжиться с теми новостями, которые он получил сегодня. - Я уверен, ты поступил правильно, когда позволил моему отцу спасти его. Не может быть, чтобы нельзя было обойтись без таких жертв. Подожди, Один что-нибудь придумает, чтобы вернуть свет Етунхейму, не отдавая взамен невинных детей.
- Нет-нет. Довольно его вмешательства, - возразил Лафей, стряхивая с себя оцепенение. - Он забрал младенца, а вырастил чудовище.
- Локи вовсе не чудовище, - мгновенно вступился за брата Тор. - Он не всё понимает как нужно и не всегда поступает так, как следовало бы, но каждый из нас ошибается. Локи изменился с тех пор, как... С того дня, когда...
- Когда пытался меня прикончить, - договорил за него Лафей.
- Да, - согласился Тор и не слишком ловко сменил тему: - Как же ты выжил? - спросил он. - Ведь Локи видел своими глазами твою смерть.
- Локи, - повторил Лафей раздраженно. - Просто жалкий сопляк с непомерными амбициями. Грош цена была бы королю Етунхейма, если бы его было так легко уничтожить.
- Так ты создал двойника? - догадался Тор. - Локи тоже часто так делает. Но двойник - это только призрак. Он не способен ничего сделать в материальном мире. Как же ты собирался убить Одина?
- С чего ты взял, что я собирался убить Одина? - огрызнулся Лафей.
- Но Локи...
- Локи глупец. Он никогда не смог бы стать королем, потому что... - Лафей осекся и замолчал.
Тор прислушался, но, не услышав ничего необычного, снова посмотрел на етуна.
- Скажи, что собирался. Уверяю тебя, Локи стал совсем другой, и ты не узнал бы его, если бы поговорил с ним теперь, - начал он, но Лафей лишь отмахнулся и, поднявшись, ушел из пещеры: как и его сын, он склонен был прерывать разговор на середине, если тема была ему по какой-то причине неприятна.

***
Тот едва слышный шум, что достиг ушей Тора, Один слышал очень хорошо. К вечеру первого дня, когда, разделив отряды, он со своими воинами преодолел половину пути и после переправы через неглубокую, но очень бурную реку, встал с лагерем на ночлег, в горах зазвучали рога. Асы, рассчитывавшие на отдых и горячий ужин, должны были тотчас потушить костры и искать укрытия. Небо затянуло тучами - мрак стал почти непроглядным. Рога трубили все яростнее - в горах собиралось большое войско.
- Недобрый знак, - выразил всеобщее замешательство Хёнир, когда они поспешно собрали военный совет. - Етуны переполошились. Что-то взбудоражило их - либо они заметили нас...
- Либо заметили Локи. А в его отряде всего десяток воинов, - договорил Один, выдавая разом все свои страхи. - Если они попадут в засаду, им не выбраться самим.
- Они не трубили тревогу и не просили помощи, - возразил Хёнир.
- Они не попросят помощи, - ответил Один тяжело. - Ведь это значило бы выдать наше присутствие, не так ли?
Хёнир пожал плечами, и Один тяжело опустился в свое походное кресло.
Асы сгрудились рядом, ожидая его решения.
Наконец Всеотец поднял голову.
- Мы все устали. Вставайте на ночлег, - скомандовал он. - Если нам придется ввязаться в бой, мы должны быть в силах держать оружие. Командиры, назначьте часовых.
Когда все разошлись, Один посмотрел на Хёнира - тот по-прежнему стоял рядом, выжидая.
- Если он не подаст сигнал, нам будет трудно найти его, - помолчав, сказал Хёнир. - В этих горах много дорог, часть из них давно заброшена из-за камнепадов... К тому же, здесь могут быть пещеры, которые служат для етунов отличным укрытием, а мы для них будем как на ладони... И мы почти не ориентируемся на местности. Мне не доводилось бывать тут прежде.
- Всё так... - ответил Один рассеянно, глядя остановившимися глазами в темноту.
Хёнир со вздохом опустил руку на спинку его кресла и тихо добавил:
- Не надо было посылать его. Он еще мальчишка. И весь его отряд - сплошь такие же мальчишки. Если они попадутся, будут геройствовать. Мы можем опоздать спасти их.
Один устало потер лоб ладонью.
- Представь, что бы он почувствовал, предпочти я ему кого-то другого в этом походе, - возразил он слабым голосом.
- Да, - сказал Хёнир.
Оба умолкли. Они слишком давно знали друг друга, и потому не нуждались в лишних словах.
- Тебе нужно отдохнуть, - наконец сказал Хёнир. - А после решим, что нам делать.
Один согласно кивнул, хотя и мысли не допускал о том, чтобы уснуть этой ночью.
На рассвете они в тишине снялись с места и продолжили путь.
За весь последующий день им никто не встретился. Бледная луна - единственный источник света - заливала молоком высокие сугробы. Тревога, следовавшая за отрядом по пятам, ощущалась всё явственнее по мере приближения к перевалочному пункту их путешествия: когда выше линии горизонта поднялись отроги двух гор, где заканчивалось ущелье, Один приказал держать наготове оружие.
Хёнир, ехавший рядом со Всеотцом, извлек меч из ножен и укрыл его полой плаща.
На повороте они придержали коней - впереди мелькнул стяг.
- Засада? - быстро спросил Хёнир.
Один сделал отряду знак остановиться.
- Мы поедем вперед, ожидайте моей команды, - сказал он и тотчас пришпорил коня.
Какие бы новости ни ждали его за поворотом, он хотел получить их как можно скорее.


Глава 4.

Недобрые предчувствия не подводили Одина прежде - не подвели и сейчас. Второй отряд поджидал у горной тропы, не в полном составе и без своего командира.
- Где Локи? - прокричал Один, в облаке снежной пыли подлетая к Видару.
- Принц ранен, - пролепетал Видар. - Мы побоялись перевозить его, пока не прибудет лекарь... Я выехал вперед за помощью...
Последние слова его потонули в шуме - весь отряд во главе с Хёниром достиг тропы, и Видар снова получил в лицо порцию ледяной крошки.
- Веди, - не давая ему опомниться, приказал Один.
Они стали подниматься в гору - Один слышал, как Хёнир велел отряду ждать внизу и готовиться к приему раненых.
Следовало бы допросить Видара, но говорить Одину не хотелось, в нем сейчас все было подчинено единственной цели - увидеть сына.
К счастью, добираться пришлось недолго - за первым же поворотом отыскалась вторая часть отряда - Один успел заметить на их лицах испуг, мгновенно сменившийся узнаванием и облегчением.
Потом он увидел Локи - и больше уже не замечал ничего вокруг. Локи лежал на наспех расстеленном меховом плаще, и лицо его было таким бледным, словно в нем не осталось ни кровинки. Спешившись, Один бросился к сыну и опустился возле него на колени. Теперь он понял, почему Локи не смог добраться вниз: весь правый бок у него был залит кровью, кровь пропитала всю его одежду и сочилась на плащ.
- Лекаря, - сказал Один и не услышал собственного голоса. Однако лекарь уже в следующее мгновение появился рядом, словно из-под земли.
- Не тревожься, - сказал он Одину после краткого осмотра пациента. - Рана серьезная, но не смертельная. Носилки, живо! - крикнул он, оборачиваясь. - И поаккуратнее, без резких движений. Несите его к моему шатру.
После чего он тотчас бегом отправился вниз, проследить за всеми приготовлениями, а Один взял Локи за руку и чуть сжал ее, чтобы привлечь к себе внимание.
Локи открыл глаза.
- Я... немного ранен, - пробормотал он.
- Что с вами случилось? - спросил Один, стараясь не терять самообладание. - Мы слышали шум в горах.
- Армия... етунов... - прерывающимся голосом ответил Локи. - Они нас не видели. Мы подошли совсем близко и... - он облизнул пересохшие губы и обвел рассеянным взглядом лица, склонившиеся над носилками. - Видар, доложи, - сказал он, снова закрывая глаза с выражением бессилия, как будто каждое слово давалось ему с трудом.
- Локи, - позвал Один, но тот больше не издал ни звука. Они наконец пришли к шатру врачевания - лекарь уже зажег маленькую лампу, вскипятил воду и приготовил инструменты.
- Кладите его сюда, - велел он, указывая на невысокий стол, накрытый куском белой ткани.
Один вслед за носильщиками вышел наружу - кроме людей Локи там уже собирался и основной отряд во главе с Хёниром. Один поискал глазами в толпе Видара и сделал знак приблизиться.
- Говори, - потребовал он.
От былой самоуверенности Видара не осталось и следа, сейчас он выглядел испуганным усталым юнцом, а не воином. Одину пришлось проявить чудеса терпения, чтобы вытащить из него сбивчивый рассказ о том, как они наткнулись на етунский лагерь, как Локи велел им всем уходить и предупредить Одина, а сам остался прикрывать их спины... он навел какой-то волшебный туман, и етунов это почему-то особенно взбесило... Они стали метать ледяные копья... Видар, которого Локи назначил за старшего вместо себя, порывался вернуться и помочь командиру, и до последнего сомневался, что они сделали правильно, позволив принцу остаться там одному против целой армии... В итоге, Локи все-таки догнал их у спуска с перевала, к немалой радости всего отряда - никто не хотел принести Всеотцу дурные вести о его младшем сыне. Принц сказал, что создал иллюзию, которую етуны теперь преследуют, двигаясь к северу, и некоторое время асы будут в безопасности. Выглядел он очень бледным, но улыбался и шутил, как ни в чем не бывало... Только когда они вышли на тропу, ведущую в ущелье, он со стоном привалился к плечу Видара и признался, что ранен и что ехать дальше не сможет. Тут Видар наконец увидел, что весь камзол принца залит кровью, помог ему спешиться и помчался за подмогой. К счастью, основной отряд прибыл в назначенное место вовремя, иначе Локи пришлось бы совсем худо. Они так и не выяснили, для чего етуны собирали армию, зато были гарантированы от встреч с ледяными великанами на ближайшие несколько дней, пока не рассеется созданная Локи иллюзия.
- Твой сын - настоящий герой, - сказал он под конец своей сбивчивой речи. Со всех сторон послышался гул одобрения, и Видар приободрился, продолжая: - Мы все обязаны ему жизнью. Не будь его с нами, не было бы никакого шанса выбраться из этих гор и снова увидеть наших близких... Если я... если любой из нас может что-то для него сделать...
- Ничего, - прервал Один. - Во всяком случае, сейчас. Хёнир, назначь ответственных за установку лагеря... И выстави караул. А мне надо вернуться к сыну.
Воины почтительно склонили головы, так, будто Локи был уже мертв.
В лагере сразу закипела работа, но для Одина происходящее снаружи сразу же потеряло всякое значение, как только он шагнул под полог шатра и приблизился к постели Локи.
Тот был в сознании, однако бледность, так напугавшая Одина, по-прежнему держалась на его щеках. Под глазами явственно проступали темные круги, и все черты его лица заострились.
При виде отца он улыбнулся уголком губ, делая вид, что всё в порядке, и Один ответил ему улыбкой, как будто купился на его ложь.
Он сел рядом и взял Локи за руку - пульс едва бился.
- Принц потерял много крови, - объяснил лекарь. - Нужно наложить швы. Пусть выпьет это, - он передал Одину чашу с горячим отваром, очень сильно пахнущим травами.
Пока жизнь Локи была в опасности, Один проявил достаточно хладнокровия и выдержки: напоив сына отваром, глядя, как тот постепенно засыпает, как лекарь колдует над глубокой, с рваными краями, раной, изуродовавшей живот Локи, рассматривая окровавленные лоскуты ткани - он оставался бесстрастен. Наконец лекарь закончил свое дело и плеснул им обоим по стаканчику. Лишь когда металл кубка коснулся его пальцев, Один словно очнулся и понял: у него так дрожат руки, что он не может сделать ни глотка из своего кубка, не может даже подняться с места - его словно парализовало запоздалым страхом; никогда за долгие годы своей жизни он не испытывал ничего подобного, даже когда висел вниз головой, и Гунгнир прожигал его грудь... Лекарь, заметив его состояние, сказал:
- Всё уже позади. Он молодой и крепкий, через несколько дней сможет снова вести отряд, тебе на радость, Всеотец.
Не получив ответа, он повздыхал и вышел наружу, а Один, опустив голову на грудь Локи, позволил себе наконец заплакать.
Содержимое брошенного им кубка растекалось по полу, темное и густое, как кровь.

***
Когда лекарь вернулся, Один уже успел справиться со своими чувствами и в задумчивости сидел возле Локи.
- Я останусь с ним сегодня, - сразу же заявил он, пресекая любые попытки возразить. - А завтра заберу его в свой шатер.
Лекарю ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
- Я приду после полуночи сменить повязку, - сказал он.
Потом приходил Хёнир, доложить, что караул расставлен и лагерь готовится к ужину. Один отказался от еды и велел Хёниру всем заправлять вместо себя. Кроме того, по словам Хёнира, возле шатра дежурил весь отряд Локи в полном составе и никак не желал уходить, не получив новостей о своем командире. Один не захотел оставлять сына ни на минуту, поэтому поручил Хёниру сказать им, что жизнь Локи вне опасности и что через несколько дней он сможет принимать посетителей.
Затем снова установилась тишина, в которой Один стерег сон Локи, вслушиваясь в его дыхание и не отводя взгляда от его лица.
Он с тревогой смотрел на то, каким бледным по-прежнему оставался его сын, и вспоминал, как прежде Локи обманывал его, создавая своего двойника. Сейчас Один много дал бы за то, чтобы эта бледность, как и в те времена, была обманчивой. Но от прикосновения Локи не исчезал, и только глухо стонал во сне.
- Как только его силы восстановятся, он сможет сам исцелить свою рану, - сообщил лекарь, явившийся поменять больному повязку - Один не заметил, как прошло несколько часов. - Он повелитель магии, и уже через день-два станет управляться без моей помощи. Сказать по правде, я думал, меня ждёт работёнка, будет много раненых, если они вообще смогут уйти живыми... Ведь етуны настроены убивать, не так ли? Того и гляди начнется война...
- Очевидно, - пробормотал Один, не особо вникая в смысл слов собеседника. Сейчас ему не было дела ни до войны, ни до етунов, ни до асов. Всё, что имело смысл, сосредоточилось здесь. Один больше не был королём, поэтому мог позволить себе то, чего никогда не позволил бы раньше - роскошь просто побыть отцом у постели своего сына.

***
Проснувшись, Локи не сразу мог понять, где находится. Мутный и тяжелый сон, рисовавший на внутренней стороне век причудливые разноцветные узоры, от которых кружилась голова, трансформировался в складки ткани на потолке походного шатра, подсвеченном огнем крошечной масляной лампы. Во рту было горько, он смутно вспомнил, что накануне принял лекарство, но для чего это было нужно и чем он болен, он вспомнить не мог. Потом в сознании всплыли следы копыт на снегу - он ехал, привалившись к лошадиной холке, потому что не мог сидеть прямо от режущей боли в боку. Воспоминание о боли потянуло за собой цепочку - отряд етунов в горах и магический туман, по которому они сразу опознали Локи и взбесились, град ледяных копий, под которым он пробирался в поисках укрытия, чтобы выиграть время для создания очередной иллюзии, попытка добраться до своих... паника на лице Видара...
Локи вспомнил, что он все еще командир второго отряда и что у него есть важное задание, ему необходимо было поговорить с Одином, и он хотел бы сделать это немедленно - но попытка пошевелиться отозвалась новым приступом боли, так что Локи мог лишь выругаться сквозь зубы. К счастью, в его поле зрения тотчас появился Один.
- Отец! Мне нужно с тобой поговорить! - заявил Локи и закашлялся. Один помог ему приподняться и, придерживая его голову, заставил его выпить воды.
Сразу стало легче. Один отставил кубок в сторону, но его ладонь по-прежнему поддерживала затылок Локи, а вторая рука лежала у него на груди, и в этом странном полуобъятии Локи внезапно почувствовал себя так, будто вернулся домой из дальних странствий.
Он положил руку на грудь, поверх руки Одина.
- У тебя порозовели щеки, - сказал Один мягко, как не говорил с ним никогда раньше. - Это значит, дело идет на поправку. Что ты хотел мне сказать?
Давать отчет, лежа в постели, было странно, но Локи и так потерял много времени, поэтому рассудил, что у них военное положение и сейчас не до церемоний.
- В горах большой отряд етунов, - принялся отчитываться он. - Насколько я мог понять, это не вся армия Лаф... Бюлейста. Второй отряд идет им навстречу с запада. Етуны выбрали эти горы, чтобы возвести здесь новый Храм. Они намерены совсем оставить тот, старый. Причины мне неизвестны. Возможно, идея с храмом - просто прикрытие для каких-то иных дел, но возможно, они затевают некий ритуал, и думают, что в этом месте аккумулируется больше магии, чем в их прежнем поселении... насколько мне известно, периодически они переносят столицу на новое место, и хотя в их летописях такой случай зафиксирован лишь однажды, - прецедент был создан, значит, это может повториться снова. Можно попробовать прийти с подкреплением и взять пленных, допросить их и получить недостающие сведения. Пока это всё, но я готов лично принять участие в следующем походе.
Локи замолчал. Один смотрел на него так странно, что расшифровать смысл этого взгляда никак не удавалось. Наконец он сказал:
- Это хорошие и важные сведения.
Больше он не прибавил ни слова, и Локи сгорал от любопытства, ожидая, поделится ли Всеотец с ним своими мыслями - он искренне считал, что, справившись с заданием, заслужил право узнать больше. Один, вероятно, думал иначе, поскольку продолжал играть в молчанку, так что Локи не выдержал и сам спросил:
- Отец? О чем ты думаешь?
- Когда-то давно, во времена моей молодости, - отрешенно заговорил Один, - Лафей мечтал о возрождении Етунхейма в его прежнем могуществе... он хотел восстановить древнюю столицу, отстроить разрушенный дворец и вдохнуть жизнь в его чертоги, вернуть священное пламя под своды Храма Бергельмира... Это были смелые мечты, и мне они нравились. Он тогда еще не стал королём... Однако позднее он отказался ото всех идей и потратил свою жизнь на разрушение, а не на созидание, отрицая то лучшее, что было в его душе... - Один вышел из задумчивости и внимательно посмотрел на Локи. - Но на самом деле я думал о другом, - тихо сказал он. - Думал вчера, когда услышал в горах перекликающиеся рога ледяных великанов, и нынче ночью, пока был здесь, возле твоей постели... Я думал о том, что мог снова потерять тебя. Я только сейчас осознал, что отпустил тебя на смерть и даже не успел сказать тебе...
Он опять замолчал.
- Сказать что? - спросил Локи растерянно.
Один склонился ниже и погладил его по щеке.
- Что я, - ответил он, переходя на шепот, будто кто-то мог подслушать их, - готов пожертвовать кем угодно и чем угодно, но не тобой.... Не тобой. Какими бы ни были цели и средства, сначала всегда будешь ты, Локи. И только потом всё остальное. Прошлой ночью я думал, что опоздал. Что уже никогда не скажу тебе это.
Его взгляд словно пригвоздил Локи к подушке, так что тот даже на время забыл о необходимости дышать.
- Но ведь ты знаешь, кто я на самом деле, - произнес Локи наконец, не уверенный, что сказанные Одином слова не были галлюцинацией или обманом слуха. - Я один из них, из этих чудовищ, которые бродят там, в темноте по своим ледяным горам, снедаемые злобой и жаждой поквитаться со всем и вся... Их кровь течет в моих жилах... Неужели это... не пугает тебя?
- Нет, - ответил Один твердо. - Не пугает. С тех пор, как я взял тебя на руки в етунском Храме, и ты улыбнулся мне, для меня на свете не было и нет ничего драгоценнее твоей улыбки. Я слишком долго шел к пониманию этой простой вещи, самой простой на свете: к знанию о том, что только любовь по-настоящему созидательна. Ты что, плачешь? - перебил он сам себя.
Локи действительно почувствовал, как глаза застилает пелена, и несколько раз сморгнул, но зрение так и не прояснилось.
- Нет, я просто... - ответил он дрожащим голосом. - Я столько лет считал, что между нами - пропасть, и что с каждым годом она всё ширится... А потом я увидел эту пропасть своими глазами и побывал на самом ее дне... Пожалуйста, не уходи сейчас, - умоляюще прошептал он, закидывая руку за шею Одина. - Побудь со мной, скажи, что это не сон...
- Не сон, Локи, - сказал Один, и взгляд его был теперь совершенно открытым и ясным. - Больше я никуда не уйду от тебя. Ни сейчас, ни впредь. Твоя судьба неотделима от моей. И так было всегда.
Локи улыбнулся, прижимаясь к его плечу: слово "всегда" на вкус было похоже на клятву - или на поцелуй.

***
По прошествии неопределенного числа дней Тор уже начал свыкаться со своей жизнью в Етунхейме, с постоянным холодом, пробиравшимся под одежду, с темнотой, с мертвенно-синим светом факелов на стенах пещеры, и даже открыл нечто медитативное в том, чтобы зачерпывать воду, подниматься с нею вверх и наполнять бездонный колодец. Етунская размеренность начала ему импонировать.
Правда, он все же внес некоторые изменения в уклад жизни Лафея, но они были совершенно незначительны. Так, он при помощи Мьельнира превратил отвесную тропу в удобные ступеньки, что значительно облегчило восхождение и спуск, а немного повыше основной площадки устроил подобие балкона, откуда можно было, оставаясь незамеченным, осматривать окрестности, на случай, если бы кто-то приблизился к горе. Теперь жилище ледяного великана стало напоминать настоящий дом, пусть и не слишком уютный.
Тор завел себе привычку подниматься на караульную площадку каждый вечер. Горизонт оставался неизменным. Тор и сам не знал, что рассчитывал увидеть - отец и брат были далеко отсюда, а Лафей своих соотечественников в гости явно не ждал. Правда, с недавнего времени в горах вдали стали появляться огоньки, и всё множились - их можно было бы принять за звезды, если бы небо не было постоянно низким и пасмурным.
Наконец Тор решил поделиться своими наблюдениями с етуном и привел его на караульную площадку.
- Мне нет дела, что у них творится, - заявил Лафей, но по тому, как на мгновение сузились его глаза, Тор понял, что отставной король что-то недоговаривает.
- Ты никогда не хотел вернуться? - спросил Тор. - Ведь там твоя семья.
- К этим неблагодарным щенкам? Упаси Имир! - воскликнул Лафей. - И я устал от власти. Она мешает мне видеть жизнь такой, какая она есть.
- Мой отец сказал то же самое, передавая мне корону... - заметил Тор. - Он хотел странствовать, как в молодости... Вы ведь были друзьями когда-то? - добавил он, и у Лафея вытянулось лицо.
- У етунов не может быть дружбы с асами, - сказал он злобно, порываясь уйти.
- Неправда! - крикнул Тор ему в спину. - Локи и я... мы росли как братья и были друзьями. Он не перестал быть дорог мне, когда я узнал, что он етун. Ничто на свете неспособно изменить моих чувств к нему.
Лафей помедлил и вернулся на площадку.
- В твоем возрасте всё это видится чересчур радужно, - заявил он. Тор уже заметил, что у Лафея была склонность читать нотации - очевидно, он воображал себя мудрецом не только в рунах, но и во всех житейских делах. - Ах, эти ошибки юности, эти порывы, клятвы и томные вздохи в дубовых рощах... Поверь мне, первая же юбка сведет на нет все твои так называемые "чувства" и заставит позабыть все убеждения.
- Я уверен, что это не так, - оскорбился Тор. - Я уже встретил женщину. В Мидгарде. И полюбил ее. Но это другое. Она - другая. А Локи - часть меня самого. Я не выбрал бы никого другого, если бы мне пришлось выбирать.
- То, что ты говоришь, звучит чрезвычайно глупо, - сообщил Лафей, но голос его странно дрогнул. - Я вижу, ты сделал свой выбор, но он принесет тебе только страдание. Ступай лучше по пути своего отца и не усложняй себе жизнь.
Тор непонимающе посмотрел на него.
- Что ты имеешь в виду? - спросил он. - Разве я не повторяю отцовскую судьбу? Я стал королем...
- Что-то я не припомню из курса всемирной истории ни одного короля, который жил бы на чужбине и занимался тяжелым физическим трудом ради сомнительной цели расшифровать бредовую записку какого-то истеричного и лживого прохвоста.
Впервые за много дней Тор испытал жгучее желание использовать Мьельнир как оружие.
- Я не позволю тебе оскорбительно отзываться о Локи! - заверил он.
Лафей набычился:
- Я могу как угодно отзываться о Локи и имею на то полное право, ибо он мой сын.
- А, так теперь уже он твой сын, хотя еще вчера ты от него отрекался? - торжествующе воскликнул Тор. - Что, узнал в нем родственную душу?
- Попридержи язык, - посоветовал Лафей, пылая гневом. - Неблагодарный глупец. Я ведь желаю тебе добра!
- С чего бы это? - возразил Тор.
- С того, что... - Лафей оборвал себя и сбавил тон. - С того, что Локи слишком похож на Одина, а Один, поверь мне, многим принес несчастье - и никого не сделал счастливым.
- Как я могу верить в твои добрые намерения, зная, что ты пытался убить моего отца? - резонно заметил Тор.
- Я не пытался! - разъяренно воскликнул Лафей - Я лишь хотел, чтобы он на себе испытал, что такое предательство.
Тор изумленно уставился на потерявшего всякое самообладание етуна и ляпнул первое, что пришло ему на ум:
- Так что же тебе сделал мой отец, если ты до сих пор так его ненавидишь?
Похоже, он не смог бы нанести лучшего удара, даже если бы пустил в ход молот: Лафей разразился страшными проклятиями и исчез так быстро, будто растворился в воздухе. Спустившись следом за ним в пещеру, Тор нашел ее пустой и безрезультатно прождал хозяина до утра - тот так и не появился.

Окончание в комментариях

@темы: отп, что-то важное, love, Тор2011, мои картинки